Как-то студент, желая поставить Дитмара Эльяшевича Розенталя в тупик, спросил: «Скажите, а слово пох*й пишется раздельно или слитно?».

На что профессор ему невозмутимо ответил:— Молодой человек, если речь идёт о характеристике моего отношения к вам, то слитно, а если об обозначении глубины реки Иордан, то раздельно.

1. Чем меньше клубень картофеля, тем крупнее он дает клубни, и наоборот. Поэтому лучше всего сажать клубни средней величины, либо разрезать большие клубни так чтобы на каждой части было несколько глазков.

2. Глубоко посаженные клубни дадут мелочь и изобилие ботвы.

3. Подкармливать картофель лучше химическими удобрениями – органика, особенно навоз, отрицательно влияет на вкусовые качества.

4. Чтобы получить крупные, вкусные клубни, слегка подламывают ботву. После этого питательные вещества расходуются исключительно на развитие клубня. Проводить такую процедуру необходимо через 1–2 недели после цветения.

«Когда тебе 53, и в метро ты вдруг встречаешься взглядом с нестерпимо хорошенькой дамой лет 25–ти, в душе и организме образуются две взаимоисключающие волны: удочерить на месте и  подкатить.

Вставая сегодня утром с кровати, ты сделал не два движения, а двенадцать, пять из которых принесли боль, а одно испортило воздух.

Поэтому, как воспитанный реалист ты мгновенно переключаешь свет своих очей с дальнего, который видит сквозь свитер, на ближний, пригодный для ориентирования среди бесполых и престарелых. И с достоинством отводишь в сторону очки с колотящимися о линзы глазами.

Так случилось, что год назад мы оказались вдвоем в Риме. По делу, по делу, ничего романтического. Сходили на званый ужин. Вернулись в отель. И вдруг она говорит: «Может, в бар, продолжим?» И глазки сверкнули как у вакханки. Но я не хотел пить, да и вообще подумал: на кой черт я, старый и полусонный, сдался этой девчонке? К тому же видел: ее провожал муж. Моя нравственность в последние годы взлетела до высот позднего Толстого. Нехорошо, думаю, пить в римском баре с чужою женой. И отправился спать.

А когда мы летели обратно, она вдруг разговорилась. С мужем уже восемь лет, он хороший, но скучный. В субботу в гости к родителям, в воскресенье в кино. Я спросил: «Но ты любишь его?» Она сказала: «Да. Наверно. Не знаю». Идеальный женский ответ. И вдруг добавила: «Зря ты в бар не пошел».

Маркиз родился на два года раньше меня, ещё до Великой Отечественной войны. Когда фашисты сомкнули вокруг города кольцо блокады, кот пропал. Это нас не удивило: город голодал, съедали всё, что летало, ползало, лаяло и мяукало.

Вскоре мы уехали в тыл и вернулись только в 1946 году. Именно в этот год в Ленинград со всех концов России стали завозить котов эшелонами, так как крысы одолели своей наглостью и прожорливостью...

Однажды ранним утром некто стал рвать когтями дверь и во всю мочь орать. Родители открыли дверь и ахнули: на пороге стоял огромный чёрно-белый котище и не моргая глядел на отца и мать. Да, это был Маркиз, вернувшийся с войны. Шрамы, следы ранений, укороченный хвост и рваное ухо говорили о пережитых им бомбёжках. Несмотря на это, он был силён, здоров и упитан. Никаких сомнений в том, что это Маркиз, не было: на спине у него с самого рождения катался жировик, а на белоснежной шее красовалась чёрная артистическая «бабочка».

Кот обнюхал хозяев, меня, вещи в комнате, рухнул на диван и проспал трое суток без пищи и воды. Он судорожно перебирал во сне лапками, подмяукивал, иногда даже мурлыкал песенку, затем вдруг оскаливал клыки и грозно шипел на невидимого врага. Маркиз быстро привык к мирной созидательной жизни. Каждое утро он провожал родителей до завода в двух километрах от дома, прибегал обратно, забирался на диван и ещё два часа отдыхал до моего подъёма.

Надо отметить, что крысоловом он был отличным. Ежедневно к порогу комнаты он складывал несколько десятков крыс. И, хотя зрелище это было не совсем приятным, но поощрение за честное выполнение профессионального долга он получал сполна. Маркиз не ел крыс, в его повседневный рацион входило всё то, что мог позволить себе человек в то голодное время: макаронные изделия с рыбой, выловленной из Невы, птицы и пивные дрожжи. Что касается последнего – в этом ему отказа не было. На улице стоял павильон с лечебными пивными дрожжами, и продавщица всегда наливала коту 100-150 граммов, как она говорила, «фронтовых».

В 1948 году у Маркиза начались неприятности – выпали все зубы верхней челюсти. Кот стал угасать буквально на глазах. Ветврачи были категоричны: усыпить. И вот мы с матерью с зарёванными физиономиями сидим в зоополиклинике со своим мохнатым другом на руках, ожидая очереди на его усыпление.

— Какой красивый у вас кот, сказал мужчина с маленькой собачкой на руках. — Что с ним?

И мы, задыхаясь от слёз, поведали ему печальную историю.

— Разрешите осмотреть вашего зверя? Мужчина взял Маркиза, беcцеремонно открыл ему пасть.

— Что ж, жду вас завтра на кафедре НИИ стоматологии. Мы обязательно поможем вашему Маркизу.

Когда на следующий день в НИИ мы вытаскивали Маркиза из корзины, собрались все сотрудники кафедры. Наш знакомый, оказавшийся профессором кафедры протезирования, рассказал своим коллегам о военной судьбе Маркиза, о перенесённой им блокаде, которая и стала основной причиной выпадения зубов. Маркизу наложили на морду эфирную маску, и когда он впал в глубокий сон, одна группа медиков сделала слепок, другая вколачивала в кровоточащую челюсть серебряные штыри, третья накладывала ватные тампоны.

Когда всё закончилось, нам сказали прийти за протезами через две недели, а кота кормить мясными отварами, жидкой кашей, молоком и сметаной с творогом, что в то время было весьма проблематично. Но наша семья, урезая свои суточные пайки, справилась. Две недели пролетели мгновенно, и снова мы в НИИ стоматологии. На примерку собрался весь персонал института. Протез надели на штыри, и Маркиз стал похож на артиста оригинального жанра, для которого улыбка — творческая необходимость.

Но протез не понравился Маркизу по вкусу, он яростно пытался вытащить его изо рта. Неизвестно, чем бы закончилась эта возня, если бы санитарка не догадалась дать ему кусочек отварного мяса. Маркиз давно не пробовал такого лакомства и, забыв про протез, стал его жадно жевать. Кот сразу почувствовал огромное преимущество нового приспособления. На его морде отразилась усиленная умственная работа. Он навсегда связал свою жизнь с новой челюстью.

Между завтраком, обедом и ужином челюсть покоилась в стаканчике с водой. Рядом стояли стаканчики со вставными челюстями бабушки и отца. По нескольку раз в день, а то и ночью, Маркиз подходил к стаканчику и, убедившись, что его челюсть на месте, шёл дремать на огромный бабушкин диван.

А сколько переживаний досталось коту, когда он однажды заметил отсутствие своих зубов в стаканчике! Целый день, обнажая свои беззубые дёсны, Маркиз орал, как бы спрашивая домашних, куда они задевали его приспособление? Челюсть он обнаружил сам, она закатилась под раковину. После этого случая кот большую часть времени сидел рядом и сторожил свой стаканчик.

Так, с искусственной челюстью, кот прожил 16 лет. Когда ему пошёл 24-й год, он почувствовал свой уход в вечность. За несколько дней до смерти он уже более не подходил к своему заветному стаканчику. Только в самый последний день, собрав все силы, он взобрался на раковину, встал на задние лапы и смахнул с полки стаканчик на пол. Затем, словно мышь, взял челюсть в свою беззубую пасть, перенёс на диван и, обняв её передними лапами, посмотрел на меня долгим звериным взглядом, промурлыкал последнюю в своей жизни песенку и ушёл навсегда».

Борис Смирнов, газета «Возрождение Милосердия», СПб.

Алла Покровская рассказывала, что Ефремов так заразил своих актеров любовью к системе Станиславского, что любые посиделки заканчивались дискуссиями именно на эту тему. Однажды на гастролях в Румынии артисты собрались после спектакля в одном из гостиничных номеров.

Как водится, речь зашла о системе Станиславского. Калягин и Гафт заспорили о Системе, а Евгений Евстигнеев, наотмечавший окончание рабочего дня пуще всех, завалился на кровать и заснул.

«B то лeто я пepeexaлa к мyжy. Конeчно, был cкaндaл. Мaмa кpичaлa вдогонкy, что я пpоcтитyткa, и чтобы, когдa пpинecy в подолe, к нeй нe пpиxодилa.Cтpaнно, — дyмaлa я, cобиpaя чeмодaн. — Ты ж вpодe xотeлa внyков...

Мaмa пинaлa тaпком чeмодaн, xотя он был ни в чeм нe виновaт. Мнe было 22 и в подолe пpинecти было yжe caмоe вpeмя.Мнe было жaлко мaмy, но жить отдeльно от нee было моeй мeчтой. И я пepeexaлa. Пpeдaтeльницa. Мaмe нeкого cтaло коpмить и воcпитывaть. Онa злилacь нa мeня зa это. Онa пытaлacь зaмeщaть мeня cоceдями. Но они окaзaлиcь эгоиcтaми, кaк я: позволяли ceбя коpмить, a воcпитывaть — нeт. Зaxлопывaли двepь, и дeло c концом.

Мaмa cтaлa болeть. Мaнипyлиpовaть здоpовьeм и одиночecтвом. Я лeгко поддaвaлacь нa мaнипyляции. Моя paдyжнaя ceмeйнaя жизнь былa омpaчeнa мaминым cyицидaльным нacтpоeниeм, ee бpошeнными тpyбкaми и зaпaxом вaлокоpдинa в пpиxожeй.Я peшилa, что мaмe нyжeн новый объeкт любви, котоpый бyдeт тpeпaть eй нepвы, кaк я до пpeдaтeльcтвa. То ecть до зaмyжecтвa.

— Зaвтpa поeдeм нa pынок и кyпим мaмe котeнкa, — объявилa я пpиговоp мyжy. Я eго воcпитывaлa и коpмилa, кaк мaмa — мeня.

«Из воспоминаний Иннокентия Смоктуновского: Снимали мы в Крыму, съёмки проходили на берегу моря. Жарко было. В обеденный перерыв вся группа бросилась купаться. И я, естественно тоже. Наплавался, нанырялся, слышу — зовут. Ну, я актёр дисциплинированный: зовут — иду.Оператор говорит: «Надо закончить всё, пока солнце не ушло». Надо так надо. Сел я уже на грим и чувствую что-то не то, дискомфорт какой-то. И вдруг, до меня доходит, что челюсти-то во рту нет! Выронил, когда нырял.Я сразу к режиссёру, ору: «Я челюсть потерял!» А он ржёт и все вокруг с ним вместе. Думают — я разыгрываю их. Полчаса доказывал, что не шучу. Ну, а когда до них дошло, что это правда, стало всем та-а-ак грустно-грустно. Снимать не можем. Да ещё предпоследний день месяца, если отснятый материал сегодня вечером в Москву не отправят, то план летит к чёрту, а соответственно и премиальные.Тут уж народ веселиться совсем перестал и на меня так косо посматривать начал...

Про ослышки в песнях всегда много весёлых историй. А ещё бывает, когда дети неверно понимают смысл слов.Один друг семьи очень в детстве любил песню про шаланды, полные кефали. Но не знал, что Молдаванка и Пересыпь — районы Одессы. Впрочем, про молдаванку ему и так было понятно, это женщина из Молдавии, что ж тут непонятного. Она ему представлялась юной и прекрасной. А дальше ему слышались «пересы». Вот с ними было хуже, но он продолжил аналогию. В его воображении это тоже были женщины. Такие немного усталые, добрые, разбитные, густо накрашенные и ироничные. И тоже, конечно, Костю обожали, но уже не так, как молдаванка, а скорее умилённо, «ути, какой мальчик!».

Говорят, тонкое чувство иронии — это редкое качество, присущее в основном мужчинам. Но когда его умело и вовремя демонстрирует женщина, то может произойти термоядерный взрыв. Когда-то лет так надцать назад довелось мне выступать на юбилее одного бравого боевого генерала (правда, на то время уже находящегося в отставке). Генерал был весёлым, компанейским и очень харизматичным. Пил он помногу и допьяна. Впрочем, как и положено генералам. И его юбилей не был исключением в этом плане. Генерал был уже навеселе и требовал танцев. Зазвучала зажигательная латиноамериканская музыка и в зал выскочили девки на высоких каблуках в перьях на жопах и с плюмажем на головах, как у лошадок. Лидер танцевального коллектива подбежала к столику с юбиляром и, зазывно помахивая разноцветным хвостом, увлекла его за собой. Вытащив именинника на середину танцпола, она стала особенно активно двигать бёдрами, распалив горячее воображение генерала до предела. Юбиляр схватил танцовщицу за круп, пытаясь попасть в резонанс музыке, но поскользнулся и с грохотом рухнул на девушку всей своей генеральской тяжестью. Танцовщица упала на спину, высоко задрав свои нехудые ноги, словно распростёрла белые крылья, одетые почему-то в сетчатые чулки. Генерал лежал на ней в аккурат между раскинутых ног, и, уткнувшись ей в лицо усами, не шевелился после удара… Музыка смолкла. Тягостное молчание накрыло умолкнувшее веселье.