В 1989 году канадскому вратарю Клинту Маларчуку лезвие конька разрезало шею, повредив сонную артерию и яремную вену. В результате повреждения яремной вены, кровь ручьём полилась на лед. От этого зрелища 11 зрителей потеряли сознание, двоих хватил сердечный приступ, а троих хоккеистов стошнило прямо на льду. Единственным человеком на стадионе, который не запаниковал и не испугался, был врач «Баффало» и ветеран боевых действий во Вьетнаме Джим Пиццутелли. Чтобы добраться от скамейки запасных до Маларчука, он потратил всего 14 из 136 драгоценных секунд, которые тогда разделяли жизнь и смерть. Пиццутелли мгновенно оценил ситуацию, засунул пальцы в рану, зажал разорванную вену и повел Клинта в раздевалку, где уже ждали остальные врачи.

Когда все ее драгоценности были украдены в Лондоне, Софи Лорен, обезумевшая и отчаявшаяся, села на кровать и посмотрела на комод.Сидевший рядом с ней Витторио Де Сика сказал: «Донна Софи, не тратьте слезы зря. Мы два неаполитанца, рожденные в бедности. Деньги приходят и уходят. Подумайте, сколько я проигрываю в казино… ». Она ответила: «Что ты говоришь, Витто? Я не понимаю. Эти драгоценности были частью меня… ».«Софи, послушай, — сказал он, — никогда не плачь по тому, что не может плакать по тебе»

 В тот день, когда умер мой отец, я покупал бананы в овощном магазине.

Помню, я тогда подумал: «Это же ненормально! Твой отец только что умер — какого черта ты покупаешь бананы?»Но нам нужны были бананы. Завтра утром мы проснемся — а бананов на завтрак нет. Вот я и пошел за ними.В последующие дни также нужно было сделать много всякого разного, так что я искал в навигаторе парковки, ждал в очереди в кафе, сидел на скамейке в парке — пытаясь проглотить слезы, стараясь держаться прямо. На самом деле я был на грани впадения в такую истерику с рыданиями, от которых окружающие разбегаются в испуге.

Я хотел бы носить табличку с надписью «У МЕНЯ ТОЛЬКО ЧТО УМЕР ОТЕЦ. ПОЖАЛУЙСТА, БУДЬТЕ БЕРЕЖНЫ».Не заглянув глубоко в мои покрасневшие глаза и не услышав, как дрожит мой голос, никто бы и не догадался, что происходит у меня внутри.

Никто не имел понятия, какая зияющая пропасть только что поглотила всю предыдущую нормальную жизнь человека, который стоял рядом с вами в овощном отделе.

Художник Otto Marseus van Schrieck

Однажды змея погналась за бабочкой и преследовала ее день и ночь. Страх придавал бабочке сил, она била крыльями и летела все дальше и дальше. А змея не уставала ползти по пятам. На третий день обессилевшая бабочка почувствовала, что не может больше лететь, она присела на цветок и спросила свою преследовательницу:

На этом потрясающем и уникальном снимке фотографа Юрия Рыбчинского жительница деревни Мериново (ныне Садовая) Вологодской области Ефимия Быстрова. Это именно она «сыграла» роль старушки Куделихи, матери Егора Прокудина — главного героя кинокартины Василия Шукшина «Калина красная».⠀

Мoя мaмa гoвopилa мнe мaлeнькoй: «Нe бyдь жaдинoй и вceм дeлиcь c дpyзьями, нo вceгдa зaпoминaй тex, ктo пpиxoдит к тeбe тoлькo зa кoнфeтaми. Этo нe дpyзья».

Мoя мaмa гoвopилa мнe в пecoчницe: «Еcли ты бyдeшь ecть пecoк, тo нe ocтaнeтcя мecта для мopoжeнoгo».

Мoя мaмa гoвopилa мнe в шкoлe: «Учиcь, дeткa, для тoгo, чтoбы пoтoм дeлaть тoлькo тo, чтo ты xoчeшь, a нe тo, чтo тoлькo и мoжeшь».

Мoя мaмa гoвopилa мнe, oтдaвaя нa мyзыкy: «Игpa в клaccики вo двope зaкoнчитcя чepeз пapy лeт, a мyзыкaльный cлyx ocтaнeтcя нaвceгдa».

Однажды я вешала объявление на нашем дачном массиве, что ищу садовника. Пожилая женщина прочитала и так сурово спрашивает: «А зачем?»«Ничего не успеваю, четверо детей и работа.» — поделилась я.
Пенсионерка окатила ведром презрения: «Не успевает она! Мы в деревне по 50 вёдер картошки сажали и воду с колодца таскали, и дойка в пять утра, и поросей семь штук, и куры, и бабка парализованная… Оборзели совсем, белоручки!»…

Я наблюдаю жизнь и вижу, что никакой объективности не существует, люди всегда судят субъективно, сидя на своей правильной геройской колокольне.

Сейчас прямо на ваших глазах я совершу подвиг!.. Это опасно, рискованно, но я это сделаю! Итак!.. Мне 40 лет! …И вы знаете, я сейчас в 40 раз счастливее, чем в 18.Вот, девчонки, поднимите руку, есть, кому уже 40? Не стесняйтесь, все же свои! Молодцы! Так, все запомнили, кому сколько уже?
Шучу, надо гордиться — нам уже 40 лет! Вы знаете, мне кажется, у нас общество помешалось на молодости.
Девчонки начинают омолаживаться ещё со школы. В 18 лет она чуть-чуть увеличила губы. В 20 — ещё увеличила.В 25, чтобы грудь была хоть немного больше, чем губы, увеличила грудь! Потом губы, потом грудь… потом губы, потом опять грудь…
В итоге к сорока у нее губы лежат на груди, а грудь на коленях! Мне кажется, вся эта истерика по поводу молодости нагнетается глянцевыми журналами. Вы читали: «в 30 лет у женщины появляются первые морщины». Вранье! В 30 лет у женщины появляются первые мозги! А к сорока женщина и мозги, будучи уже 10 лет, как знакомы, наконец-то начинают работать в паре.

Один монах посадил оливковое деревце и стал молиться: «Господи, пошли моему деревцу дождь». И Господь послал на землю дождь. Деревце напиталось влагой, а монах продолжал молиться: «А теперь, Господь, я прошу послать много солнышка — моему деревцу нужно тепло». И Господь посылал солнце. Дерево росло. Монах продолжал за него молиться: «Господь, пошли небольшой мороз, чтобы укрепить корни и ветви».

Художник Lisa Aisato

Восьмидесятилетняя старушка с синими волосами сидела у нотариуса и болтала ногами.— По какому вопросу вы к нам?— Дык, завещание писать.— Хорошо.— Записывайте, — бабушка устроилась поудобнее на стуле и начала диктовать.— После смерти прошу передать мой мозг на изучение в НИИ. Если НИИ не захочет брать, пусть скажут, что от Клавдии Петровны. Всех своих котов, которые будут у меня на момент смерти раздать моим друзьям. Если таковых не останется (друзей, а не котов) тогда коты переходят в собственность моего сына. Все книги, если они будут никому не нужны, отдать в библиотеку. Но я настоятельно рекомендую хотя бы пролистать их. Года три назад я забыла — в какую из них положила деньги. Завещаю своему сыну развеять мой прах на холме в Новой Зеландии…

Нотариус поперхнулся.— Простите, где?— В Новой Зеландии, в Новой Зеландии…— Но это так далеко! К чему такие сложности?— Сложности — это работа пять через два и час обеда. Он никуда не выезжает из-за нее. Весь в делах. Сама такой же была. Теперь жалею. У него еще всё впереди. А в путешествиях жизнь ярче становится. Человека меняет. Он уже не вернется тем, кем был. Пусть преодолеет пол земли. Посмотрю я, как он обратно в свой офис сядет! Его туда ни за что не затащить будет. Вот только помочь ему надо, показать, что другая жизнь есть. Чем я и займусь после смерти…Да и я не хочу в земле гнить. Всяко лучше в Зеландию слетать…— Хм… — нотариус поджал губы.

— Далее, — продолжала старушка, — хочу, чтобы кошку мою любимую Маруську со мной сожгли, ну это, как в древности было… Шучу! Шучу! Просто у Вас вид странный, вот и решила Вас немного…— Испугать?— Встряхнуть, — старушка улыбнулась.

— Получилось. Хорошо, а имущество? Движимое? Недвижимое?— Ах, ну квартиру и мотоцикл сыну. Правда у меня еще мотоцикла нет. Но я уже на курсы записалась и скоро куплю, так что запишите и его… А вот самокат мой завещаю Степану Никифоровичу, коль жив еще будет. Он давно на него заглядывается. Мы когда с ним катались, он свой сломал, в дерево влетел…

После того, как старушка ушла, нотариус объявил перерыв. Посетительница с синими волосами не выходила из головы. Он еще раз перечитал завещание, потер глаза, чтобы убедиться, что все это было взаправду, посмотрел на большую стопку бумаг, а потом взял телефон.— Маш, привет, хотел спросить, не хочешь ли ты куда-нибудь съездить? Знаешь, я всегда мечтал побывать в Африке…

©Наталья Обухова