Когда Георгий Данелия в тбилиском аэропору увидел Анастасию Вертинскую, прилетевшую для съемок в фильме «Не горюй!», он страшно перепугался: в Москве в моду входили миниюбки и Анастасия надела не просто мини, а супермини. А до Тбилиси мода на мини еще не докатилась.

В фильме Вертинская играла дочь Левана, роль которого исполнял Серго Закариадзе. До этого Закариадзе и Вертинская не виделись. Сцены дочери и отца снимали монтажно, Закариадзе отдельно и Вертинскую отдельно, потому что когда снимали Закариадзе, Вертинская была занята в спектакле, а когда она освободилась, Сергей Александрович улетел на съемки в Италию. И вот, наконец, отец и дочь должны были познакомиться и сняться вместе.

Пару месяцев назад я почувствовал себя идиотом. Которому не статьи писать, а улицу подметать. Причем поганой метлой. Меня вербовали в один московский медиа-холдинг – в качестве обозревателя нового журнала. И после беседы с директором милая 20-летняя девушка из кадровой службы вручила мне лист бумаги: «Это ваш жоб-оффер. Поставьте, пожалуйста, здесь свою подпись». Тут во мне сыграла семейная традиция. Дед в 30-40-е пару раз обживал тайгу по распоряжению товарища Ягоды (далее – Ежова, Берия). И вывел из сего опыта два постулата. Первый: советская власть — [цензура]. Второй: ничего не подписывай, не прочитав.В данном случае завет деда вступил в явный конфликт с победным шествием новой эпохи.

Потому как я не мог не только прочитать сей документ, но и понять, что это за зверь такой – жоб-оффер. «Не знаете, что это? – поползли вверх бровки девушки. — А как вы вообще собираетесь работать у нас с таким уровнем развития?».ИДИ ТЫ В ЖОБ-ОФФЕРПарировать было нечем. На ее стороне — сокровенное знание этого загадочного понятия, а на моей – только 20 лет работы в журналистике и докторская диссертация, да и та пока незаконченная. И я ушел, палимый солнцем и стыдом.Позже выяснилось, что жоб-оффер – это предложение о работе. Это мне разъяснил старый однокашник из числа нового поколения менеджеров, делающих успешную карьеру в преуспевающей корпорации.

Однокашник показывал мне отремонтированную с иголочки квартиру: «Тут у меня музыкальный центр, тут диван, тут СВЧ-печь, а там будет стоять рефрижератор». «Чего там будет стоять?» – удивился я, полагая, что целый грузовик в обычную московскую квартиру не влезет. И евроремонт не поможет. — «Рефрижератор», — объяснил бывший сокурсник покровительственно. – «Холодильник что ли?» — наконец дошло до меня. — «Ну да, раньше было такое слово».Я подошел к Владу и положил руку ему на плечо. «Послушай, старина, — начал я проникновенным тоном. – Я смирился с тем, что ты работаешь чиф-файншнл-офи… в общем, кем-то работаешь. Смирился, что ты занимаешься то ли подготовкой бренчей, то ли анализом трендов. Смирился, что мы перестали вместе обедать в нашем любимом ресторанчике и ты теперь ходишь исключительно на «бизнес-ленч» и как людоед жрешь там что-то сырое под названием «сашими».

Я даже готов терпеть, что в твоем доме невозможно смазать сосиску обыкновенной горчицей, а вместо этого ты подсовываешь зеленый пластилин под именем «вассаби». Но «рефрижератор» вместо холодильника…»

Поздняя любовь маршала Толбухина и… Фаины Раневской.

А все началось как в старом анекдоте. Помните: из ресторана вываливается пьяный, и увидев человека в золотой фуражке и в брюках с лампасами кричит: — Швейцар! Такси! Тот ему отвечает: — Я не швейцар. Я адмирал. – Адмирал!? Тогда катер к подъезду!

В один из вечеров 1947 года в ресторане на горе Мтацминда, откуда такой прекрасный видна Тбилиси, отмечали начало гастролей актеры Театра им.Моссовета. Фаина Раневская вместе со всеми пошла в ресторан, поужинать, но недожаренная семга ей не понравилась и она ушла. Когда выходила ей галантно придержал дверь человек в золотой фуражке и в брюках с лампасами.

Moднaя девушка cпpocилa у бaбушки, cкoлькo cтoит вeдpo клубники… Бaбушкa-пpoдaвeц eй oтвeтилa: «350 ₽». — Я беру зa 300 ₽ или я ухoжу, — увереннo утверждает бaрышня. «Купите пo цене, кoтoрую считaете приeмлемой, душeнькa… Мнe нужны эти дeньги, чтoбы жить.» — лacковo oтветила ей бабуля.

Девушка купила клубнику за свoю цену и ушла с чувствoм пoбеды. Она села в свою дoрoгую машину и через пару часoв пoшла в мoдный ресторан сo свoей пoдругoй.Они выбрали из меню все, что хoтели. Сделали красивые фoтографии, поели немногo, oставив на столе многое из тoго, что заказали … Их счёт за ужин сoставил 2600₽. Дамы заплатили 3000₽ а сдачу oставили в качестве чаевых.

Вера Ивановна прожила с мужем 43 года в браке. Петрович был неплохим отцом, да и мужем тоже. Хозяйственный, всё в дом. Правда, одна беда — любил сходить на лево. Мужик он был симпатичный, рукастый, всегда готов помочь, если попросят. А просительницы находились. То полочку прибить, то утюг сломался, то мотор заглох. Вот Петрович и рад стараться оказать всесторонне внимание.Вера Ивановна надеялась, что с годами муж остепениться, но увы.Весной она уезжала на дачу: рассада, грядки, хлопоты по дачному домику. Иногда оставалась ночевать на даче. А тут, как сердце подсказало: вернись домой. Приехала, а на кухне Петрович в трусах с соседкой чай распивает.

Звонок раздался, когда Андрей Петрович потерял уже всякую надежду.— Здравствуйте, я по объявлению. Вы даёте уроки литературы? Андрей Петрович вгляделся в экран видеофона. Мужчина под тридцать. Строго одет — костюм, галстук. Улыбается, но глаза серьёзные. У Андрея Петровича ёкнуло под сердцем, объявление он вывешивал в сеть лишь по привычке. За десять лет было шесть звонков. Трое ошиблись номером, ещё двое оказались работающими по старинке страховыми агентами, а один попутал литературу с лигатурой.

«Одна писательница давным-давно приехала в Лондон. И увидела, извините, общественный туалет — отдельно стоящее здание с двумя входами. Над каждой дверью была надпись:— »Вход для женщин бесплатный. Для леди — один пенс",— «Вход для мужчин бесплатный. Для джентльменов — один пенс».Пока изумленная писательница размышляла об отличии леди от женщин, к ней подошел полицейский и деликатно спросил, не дать ли ей пенс. Может, у нее проблема с мелочью, так он готов услужить леди, как истинный джентльмен.

« Предыстория: будучи студенткой жила в общежитии. Мебель в комнате была старая, и порой приходилось подтягивать болтики. Поэтому позаимствовала у отца ключ 10*12, и так получилось, что не выложила его из сумки. 

Совмещала учёбу и работу, работала аниматором на детских праздниках. И вот под новый год очередной утренник, на котором я была Снегурочкой. Пришла на работу, как обычно, переоделась, стала гримироваться. В это время двое рабочих собирали часть декораций, и оказалось, что они забыли ключ на 12. Работа встала. Естественно, никто не знал где ближайший магазин инструментов. И тут я вспоминаю, что у меня в сумке лежит нужный им ключ. Беру его, иду к рабочим (уже в костюме и гриме Снегурочки), отдаю им с улыбкой и иду готовиться к работе. И тут один из них обалдевшим голосом говорит другому: 

— Она настоящая!..» 

(с)

Татьяне Ивановне было уже за 85, когда силы стали ее оставлять, и я был свидетелем невероятных усилий, которые она прилагала, чтобы хоть в каком-то качестве остаться в театре. В последние годы ее здорово поддержала дружба с молодым Сашей Абдуловым, который взял над ней шефство.

Когда Параджанов сидел на зоне, М.Антониони, Федерико Феллини и Тонино Гуэрра скинулись, собрали 40 тысяч долларов (сумма громадная по тем временам) и передали в Союзкино с просьбой улучшить условия его пребывания в лагере. Союзкино отвергло дар: «У нас все должны сидеть в одинаковых условиях».Тем не менее Феллини постоянно отправлял Параджанову посылки с продуктами. Начальник зоны стал допытываться: кто такой этот Федерико?! Параджанов на голубом глазу ответил: «Это на самом деле Федор, мой родной брат. Он еще октябренком попал в Италию к нашей бабушке-революционерке… И даже фамилию её взял – Феллини, что на итальянском значит «несокрушимый»».А когда у него на зоне отобрали карандаши и запретили рисовать, он выцарапывал профили великих людей на крышках от кефира, заливал смолой и делал такие «медали Параджанова».Одна его поделка с профилем Пушкина попала к Феллини, и тот сделал из нее серебряную медаль, которая стала главной наградой на кинофестивале в Римини…Её получили Мастроянни, Софи Лорен и Милош Форман.

На фото: Талеры, 1974-1977. Сделанные из алюминиевой фольги молочных крышек, Параджанов вырезал их своими ногтями. Тот, что справа вверху, использовался на кинофестивале «Золотой абрикос»