Жив, жив еще внутренний хомяк. Этого и атомной бомбой не возьмешь.Толкает под руку у полок и витрин. — Возьми фасоли, — говорит, — две банки возьми. Вот надо будет суп варить – а фасоль у тебя уже есть. Фасолевый суп – это быстро и полезно. Возьми три, она по акции. — Иди ты, — отвечаю, — зачем мне три банки? Я и одну не возьму. У меня список, в списке фасоли нет. — Возьми фасоли, — говорит внутренний хомяк, — и макарон вторую пачку, много – не мало.

Если я послушаюсь, весь список полетит к чертям, кошелек я на кассе выверну, в рюкзак ничего не влезет, придется брать пакет, дома разбирать начну – фасоль, макароны, черт бы их побрал, куча чего-то еще, и не из чего готовить запланированный ужин. Зато суп можно сварить.Хомяк истерит, пытаясь вытащить из мусорного пакета драные штаны и скукожившуюся после неудачной стирки майку, клянется, что реанимирует осточертевшее платье («А мы хлопкового кружева купим, вот тут вот так обошьем, вот тут в швах распустим…» Да шел бы ты лесом, ты распустишь! Кружево обойдется дороже, чем вся эта тряпка, убери лапы, сказала – выкину, значит, выкину!).

Хомяк говорит – а если вот ту помаду смешать вот с этой помадой, то будет даже ничего – еще я натюрморты на лице не рисовала, ага, – и отдаю обе помады подруге, потом что мне они катастрофически не шли с самого начала, но хомяк заставил купить, потому что акция, и единственная подходящая уже заканчивалась.
Осенью у хомяка праздник и обострение. Больше, больше баночек! Заморозь овощи! Засуши яблоки! Как это у нас нет варенья? Как это идти в жопу вместе с вареньем? Ну хоть баночку – или две! – пыхтит, заискивающе заглядывает в глаза, и вот я уже матерюсь у плиты, представляя, как буду отмывать намертво пригоревший сироп.Помидоры, вяленые помидоры, расчехляй сушилку, орет хомяк, брызгая и подпрыгивая!

И что, что их и так уже набралось на маленькую, но бодрую итальянскую деревню, зима длинная, давай
еще пару баночек? И вроде забиты полки, полон холодильник, в морозилке между пакетами и лотками затерялось заначенное с августа мороженое – теперь, видно, до весны.

Стерты кляксы, отмыта сушилка, в чашке чай, посидим да выдохнем уже, да?
— Заправка. Заправка для борща, — говорит хомяк у самого уха.
– Ни баночки же не сделали. Все, голодная смерть, придут морозы, а у нас есть нечего, нечем откупиться от волков, чумы, лесного духа, только горячим борщом отпугнешь страх и холод, вставай, режь свеклу, зажигай огонь, где там у нас еще баночки?

© Татьяна Суслова