Давно было дело. Надумал мой товарищ жениться. Дело шло к тридцати годам, девушек на его жизненном пути не было, по крайней мере никто из нас их вживую не видел. Все разговоры за пьянками-посиделками в конце концов сводились к обсуждению половой жизни Фила. Причем, не важно, был Фил в компании или нет.

Про его правую руку ходили легенды, а постерам на стене его комнаты завидовал бы банк мужской семенной жидкости.
Дело дошло даже до того, что на день рождения мы ему торжественно подарили девушку. В надежде, что на ней то он точно женится. Или хотя бы трахнет. Девушка была скромная, молчаливая. Мозгов не было вовсе. Блондинка с огромными титьками. Но в сексе была безотказная. Потому что была резиновая. Резиновая Жанетт. 

Был ли у них совет да любовь, мы так и не узнали.
Но дело не в этом.
Встретил все-таки Фил свою вторую половину. Встретил, сука. Деревенская девушка. Деревня в 15 км от нашего города. По годам как Фил. Подозреваю, что чиста и невинна была, как майская роса. На любителя, конечно, да простят меня читающие, но Филу — подарок с небес.

Настал день, который как не оттягивай, хочешь не хочешь — должен наступить. Знакомство с родителями. Дело волнующее и очень ответственное. Фил нарядился по полной программе. Туалетка, новые носки, рубашка, покойной бабулей припасенная на свадьбу Филу. Белая разумеется. 

Деревенский дом встречал Фила, как советский народ Юрия Алексеевича. Который Гагарин. Шутка ли. В глазах папы и мамы, считай, жених приехал.
Первый. И скорее всего последний. Жизнь в тридцать лет второй шанс может не дать. И рисковать не стоило. Гость был встречен по высшему разряду, который только мог соответствовать деревенской глубинке, проведен по обоим комнатам и с почетом усажен за стол.
Отец невесты волновался больше всех. А невесту звали Рушанья. Тоже минус тыща очков при знакомстве с мужиками. Имя будущей супруги оказывается имеет немаловажный фактор, видимо. 

Так вот. Все взволнованы.Легкие неловкие паузы в разговоре возникают ...
Отец Рушаньи постоянно потел и кашлял. Поправлял непривычный, душивший его галстук. Мама, пока метала харчи, раз пять успела сбегать в сени, чтобы выплакаться.
Возвращалась с красными глазами, но счастливая. Потому что до последнего момента не верила, что порог этого дома таки переступит мужик, предназначенный ее младшенькой. 

Как обычно бывает, все устаканилось после пятого тоста. Расслабились, заговорили. И даже вышли покурить с папой на крылечко. Фил, хоть и практически не курил, сознаваться в этом не стал и покорно затягивался папиной Оптимой. Оптимой в твердой пачке, купленной по такому случаю. 
Обычно папа курил без фильтра. А тут Гагарин в гостях. Ну или Фил. Что в этой ситуации одно и тоже. 
По прошествию трех часов, когда все наелись-напились и дело дошло до детских альбомов, наш герой испытал простую человеческую нужду. Но только очень сильную.
Сложилось все. Обилие еды, спиртное и нервы. Фил, под видом покурить, стрельнул у папы сигареты и вышел в темный двор. Свет горел только на крыльце, но бывший пограничник срочной службы, еще заходя во двор днем, заприметил заветную будочку и потому галопом направился к ней.

Нужно сказать, что по случаю знакомства с женихом, папа, под нажимом мамы, выстроил новый туалет. Старый давно сгнил но стены еще ничего. Чего о полах не скажешь.
К старому шла проторенная дорожка и Ромео рванул по ней. Чиркая зажигалкой, нашел шпингалет и закрылся. Совершив тем самым возможно самую большую ошибку в своей жизни.
Только начиная пристраиваться, Фил понял, что полы его 130 кг не выдержат и был абсолютно прав. Понял только слишком поздно. Доски начали провалиться и Фил, буксуя по наклонным доскам, как маленький трактор, шарил по стене, пытаясь найти шпингалет. Не нашел. И ушел. Ушел глубоко в дерьмо, накопленное годами, начиная от молодых годов прадеда Рушаньи. Ситуация была безвыходная. Фил практически висел в дерьме, держась двумя руками за обломанные доски. Время от времени делая попытки выбраться. Бесполезные впрочем.

До дна было непонятно сколько и проверять не хотелось.
Кричать он стеснялся и он надеялся непонятно на что. Наверное, на инопланетян. Или Бэтмена. Или я не знаю на кого. Но висел, дышал ртом через раз и молчал.
Чем бы все закончилось не знаю, но на улицу вышел обеспокоенный папа. Жениха долго не было, и женщины в доме готовились к тому, что жених удрал, 
похоронив шансы Рушаньи на замужество.

Папа, услышав странные звуки из туалета, которым по идее никто пользоваться не мог, понял все быстрее, чем знаток Александр Друзь.
С криком «Филюс, Улым, я бегу» папа мощным движением вырвал шпингалет и открыл дверь. Из недр сортира, блестя глазами, на него смотрел потенциальный продолжатель рода.
Вытащить надежду в одиночку было невозможно, и папа, прыгая через огородные заборы, как в молодости через полосу препятствий, неся срочную службу пехотинцем в забайкальском военном округе, громко созывал соседей-мужиков. Через пять минут Фил был извлечен из ямы и дрожа от холода и стыда, мылся в огороде.
Его поливали из шланга спасители. 

Потом была баня, одежда по настоянию женщин выброщена на улицу, а Фил с будущим тестем, одетый в одежду тестя, пил самогон с тестем. Пили, и обо всем произошедшем вспоминали со смехом.
Фил остался ночевать, ему постелили в зале, а будущие тесть с тещей спали в сенях.

Жениться или нет теперь, вопрос уже не стоял. И через полгода была свадьба. Хорошая свадьба. Про этот случай никто старается по сей день не вспоминать.