«А я вчера сделал доброе дело, помог одной даме.Вечером к закрытию за сигаретами пошел, у нас супермаркет до десяти, уже темнело.

Иду обратно, а передо мной дама. Метрах в десяти. Два пакета в обеих руках, еле прёт.Знаете, вот русская женская доля такая. Корячилась целый день где-то в офисе в Москве, корячилась, потом ехала по пробкам, по духоте, по жаре, вымоталась. И тут в магазин ещё. Того-сего, два пакета под завязку.

И вот идёт она, последний рывок, каких-то двести метров до подъезда, а сил-то нет уже. На исходе силы-то. Идёт еле-еле, на последнем дыхании. А пакеты тяжелые, руки так и оттягивают к земле.

Симпатичная. Платьишко такое, вроде простенькое, а стильно. Причесочка, попка такая аккуратненькая, ножки. Каблучки. Цок-цок, цок-цок. Ямочки под коленочками такие трогательные.

А теперь скажите — мог ли я ей не помочь? Конечно, мог. Так бы шел и шел сзади, смотрел на эти ямочки. Но я не такой. Тем более что явно же из моего дома, тут другие не ходят. И я так иду, думаю — ямочки ямочками, но надо помочь.

Догоняю. Легко. У меня-то две пачки сигарет в пакетике, и всё.

Догоняю, и так культурно: «Добрый вечер! Позвольте вам помочь?». Негромко так. Не напугать чтобы. Сумерки же. Голос ещё знаете такой сделал…

Добрый чтобы. Чтобы как у доктора, когда он прайс на лечение озвучивает.

Каааааак она сиганула!!! Будто из рогатки ею выстрелили! Всю усталость как ветром сдуло! Пох*ячила от меня в сумерках, только пакеты развеваются. Вмиг до будки охранника долетела, дух перевела, пока ключи из сумочки доставала, пакетики хвать, и шмыг в свой второй подъезд. Соседка значит. Ну ничего, ничего. В следующий раз увижу её, ещё больше обертонов доброты в голос добавлю.Вот так. А если б не я? Так и плелась бы полночи, вызывая жалость случайных прохожих. А так — вжик, и дома.»(с)