«Как я ни пытаюсь держаться подальше от «Почты России», за километр обходить её отделения и возглашать очищающие мантры при виде почтового фургона,— всё-таки эта инфернальная контора настигает в самых неожиданных контекстах.

11 апреля я заказал на «Амазоне» сланцы. Так вышло, что нигде ближе я не нашёл нужного сочетания модели, цвета и размера. Наши магазины продают обувь остервенелых психоделических расцветок, которыми только попов пугать, а сланцы простого чёрного цвета, в которых ходит вся Бразилия, в Москве купить негде.Короче, 11 апреля я заказал их на адрес своего офиса на «Новокузнецкой». «Амазон» предсказал мне дату доставки 13 мая. Все предыдущие разы он укладывался в собственные сроки, так что я не подозревал подвоха и спокойно ждал.

В назначенный день сланцы не случились, а «Амазон» приписал к моему заказу что-то вроде: «Упс, кажется, заказ задерживается; теперь расчётная дата — 17 мая».

Когда ничего не произошло и 17 мая, я обратился к продавцам. «Ну, с нашей стороны всё отгружено,— отрапортовали они.— Вот вам трек-номер, дальше спрашивайте вашу местную почту». Тут я и фалломорфировал: оказалось, что вместо человеческих служб доставки (типа DHL или UPS) отправитель доверил мои сланцы нашей горячо любимой «Почте России». Её появление в сюжете — верный признак того, что уже произошло нечто бестолковое и непоправимое, а дальше всё будет только ещё несуразнее.

Я зашёл на сайт «Почты России» и ввёл трек-номер в поле «Отследить». Сайт показал мне этапы большого пути моего заказа: отправка из первичного почтового отделения в США, пара пересылок по США, прибытие в Россию, таможня, сортировочный центр — и последняя запись: «Покинуло сортировочный центр 6 мая 2016». Видимо, покинуло в неизвестном направлении.

Я позвонил в «Почту России», и она предложила мне поинтересоваться в своём почтовом отделении, не пришла ли туда моя посылка. Мол, иногда бывает так, что посылка уже дожидается получателя на месте, но до системы трекинга эта информация ещё не дошла. Так что я пошёл в отделение связи на Кадашёвской набережной, в чьё ведение входит адрес нашего офиса. Как вы думаете, чем мне помогли сотрудники отделения? Правильно: они зашли на тот же самый сайт «Почты России», ввели трек-номер в поле «Отследить», похлопали глазами и сказали:— А вы знаете, оказывается, ваша посылка покинула сортировочный центр 6 мая! А больше мы про неё ничего не знаем! Но, наверное, когда-нибудь дойдёт.Я начал терять терпение:— Можно ли как-то подробнее разобраться, при каких обстоятельствах она покинула сортировочный центр и где её носит всё это время? У вас есть куда подать жалобу, запрос на служебное расследование, лучи поноса?— Конечно! — ответили мне.— Вы можете подать заявление на розыск вот по этой форме, которую мы сами не понимаем, как правильно заполнять. Но советуем подождать ещё недельку, а то вдруг вы сегодня тронетесь умом, заполняя это заявление, а завтра ваша посылочка как раз и придёт! Вот будет конфуз!— Допустим,— сказал я.— Через неделю ждите меня с топором войны.За неделю я сам разобрался во всех тонкостях того, как заполняется эта долбаная форма, и даже нашёл полуавтоматический интерфейс для её заполнения в надёжно спрятанном уголке всё того же сайта «Почты России». Так что заявление я уже принёс в распечатанном виде вместе с официальной инструкцией, подтверждающей, что всё заполнено правильно. Почтовые сотрудники пытались придраться к галочкам и чёрточкам, но я железобетонно отражал все атаки, указывая топором в конкретные пункты инструкции. Хороший топор в сочетании с официальной инструкцией — великая сила. Давясь собственной бюрократией, почтмейстеры приняли моё заявление на розыск и нехотя дали мне квиточек о том, что они его приняли.— Чего мне теперь ждать и в какие сроки? — спросил я.— Наша инспекция обычно рассматривает заявление где-то примерно два месяца,— неуверенно ответили мне.— В любом случае, о результатах вам напишут заказным письмом.— Никаких двух месяцев,— сказал я, сверкая топором.— И тем более никаких заказных писем. Я вернусь к вам ещё через неделю на конях Апокалипсиса. И горе вам тогда, хотя оно вам уже и так, ибо вы «Почта России».Вчера (31 мая) я вновь появился в отделении, и имя мне было легион. Сотрудники попытались в панике попрятаться в коробки типа «Ж» (175×120×100 мм) и отправить себя до востребования на индекс 689310, потому что дальше уже некуда. Но я перехватил наименее расторопную заведующую отделением, сел сверху на коробку, и у нас состоялся такой разговор:— Неделю назад вы приняли моё заявление на розыск посылки.— Мы же вам сказали: в течение двух месяцев…— Куда конкретно ушло это заявление? Оно вообще куда-нибудь ушло? Где гарантии, что оно не осталось навеки пылиться в вашем отделении?— Ваше заявление ушло в инспекцию Московского межрайонного почтамта № 7. Слезьте уже с коробки, мне дышать некуда.— Как связаться с этой этой инспекцией и убедиться, что заявление до неё действительно дошло?— Ну, раз мы отправили — значит дошло, ясно же.От такой поразительной логики я начал отстукивать по коробке самый убойный дабстеп, которому меня научил Тибальт.— Имя, сестра, имя! — возопил я.— Какой у них адрес? Какой телефон? Сколько единиц вооружения и бронетехники? Кто командующий?— Они просили им не звонить,— слабо пропищала заведующая.— Им и так все звонят, и всё без толку, так что просили не звонить.Я запросил в Интернете всё, что можно было узнать про межрайонный почтамт. Оказалось, он находится в недрах Зюзина — то есть совсем в другом месте Москвы.— I’ll be back,— сказал я, пнул коробку и поскакал в Зюзино. Что интересно, там действительно была вооружённая охрана — наверное, их предупредили. Но оружие было не заряжено, так что вскоре я ворвался в кабинет инспекции в клубах дыма и тополиного пуха.— Заявление? Какое заявление? — удивились там.— Зиночка, а сходи поищи в самом глубоком подвале на самой дальней полке — вдруг там есть какие-нибудь заявления на розыск? Зиночка, видимо, в молодости работала Шерлоком Холмсом, поэтому неожиданно для всех обнаружила то самое заявление.— Как тебе это удалось? — хором удивилась инспекция.— А там было всего одно заявление,— ответила Зиночка.— Они же обычно к нам не доходят, потому что незачем. К тому же там такая форма, что никто не осиливает её заполнить дальше половины. А когда осиливают, заявление всё равно пылится в том отделении связи, где его подали, потому что они забывают его нам переслать. А если через полгода о нём кто-то вообще вспоминает, то отделение отвечает по стандартной форме, что искали и ничего не нашли. Собственно, других форм ответа в «Почте России» не предусмотрено инструкцией. Ведь если бы мы искали и нашли у себя — это значило бы, что задержка отправления произошла по нашей вине, а за это лишают премии. Поэтому мы всегда просто отвечаем, что не нашли: тогда мы ни в чём не виноваты. Может быть, этого отправления вообще не было.— Да-да-да! — радостно подхватила инспекция. Вот у нас в соседнем межрайонном почтамте был случай, когда одной полоумной бабушке показалось, будто она отправила заказной бандеролью труп своего покойного дедушки, а куда отправила — она и забыла. Бабушка целый год терроризировала почтамт, пока её саму не отправили в психушку. Даже угрожала всех взорвать марганцовкой, так что в межрайонных почтамтах теперь вооружённая охрана, а марганцовку больше не продают. Вот вы, например, точно уверены, что ваша посылка существует в природе?— У вас есть коробки типа «Ж»? — угрожающе спросил я.— Да не волнуйтесь вы так,— вмешалась Зиночка.— Ваше заявление всё равно бы никуда не поступило на рассмотрение, потому что к нему должна быть приложена квитанция, а её нет.— Что за квитанция?! — зарычал я.— Откуда мне было её взять?— Понимаете,— сказала Зиночка,— по нашей инструкции мы не имеем права рассматривать заявления без квитанции, но поскольку мы их и так не рассматриваем, то никто не знает, какая именно нужна квитанция и откуда она берётся. Мы можем запросить центральный офис, и в течение двух месяцев…Я с такой силой треснул по ближайшему сейфу, что он раскололся, и оттуда разлетелись почтовые голуби с сургучными печатями дореволюционного образца.Пока вся инспекция гоняла голубей, я заметил в дверях благообразную старушку, на которую никто не обращал внимания. Она была одета в чёрное платье с кружевами и держала в руках элегантный зонтик.— Ростислав Игоревич,— произнесла старушка,— кто вас воспитывал? С такими манерами вам нужны не сланцы, а транквилизаторы.Она не торопясь вынула из своей косметички белый накрахмаленный фартук, зубную щётку, складной столик и пожелтевший от времени системный блок на базе i386SX, а также 10-килограммовый монитор IBM 8513, который я последний раз видел, когда сам подрабатывал на почте в конце 1980-х.— Вот посмотрите,— сказала старушка, указывая на таблицы из ASCII-псевдографики.— 6 мая ваша посылка убыла из сортировочного пункта на Казанском вокзале, а на следующий день — 7 мая — прибыла в отделение связи на Пятницкой улице, всего в километре от вашего офиса.— Позвольте,— удивился я,— но ведь это совсем не то отделение, к которому относится адрес получателя!— Так ли это важно? — пожала плечами старушка и стала аккуратно складывать оргтехнику обратно в косметичку.— Посылка дожидается вас уже почти месяц, забирайте хоть сегодня.Она уже начала раскрывать зонтик, но я успел задать ещё один вопрос:— Но почему система трекинга не сообщила мне, где оказалась посылка?— Джентльмену не подобает чрезмерное любопытство,— ответила Мэри Поппинс.— Однако могу сказать, что современные системы отслеживают только те отправления, которые следуют штатным маршрутом. А если посылка, как в вашем случае, попала не туда,— нынешние программы её не найдут. С этим справится только старинная техника; да вы же наверняка помните, как сами ещё тогда обнаружили соответствующую ошибку в нашей программе и исправляли её на «Турбо Паскале» за этим самым компьютером. Но ту программу вывели из эксплуатации ещё при советской власти, а к новым разработкам грамотных программистов не подпускают на пушечный выстрел… А вот и западный ветер! — внезапно воскликнула она, распахнула зонтик и улетела сквозь стену.На фоне продолжающейся суматохи с голубями я тихонько покинул почтамт и поехал через пол-Москвы обратно.— Гражданин получатель! — заявили мне в отделении на Пятницкой.— Что же вы так долго не приходили за посылкой? Мы уже хотели отправить её обратно в Амазонию.То, что почта транскрибировала мою фамилию с англоязычного адреса как «Чебухин», и пришлось снова помахать топором,— это были уже милые забавы по сравнению с предыдущими испытаниями. Я обрёл свои сланцы, в соответствии с дзенской традицией надел их на голову и ушёл в студию записывать «Хохлому».Посреди вокализа мне пришло письмо от «Амазона»: «Dear Mr. Chebykin, что же вы нам голову морочите своими претензиями? Вот нам тут передали, что ваш заказ благополучно доставлен и получен, так что прекратите сбивать нас с толку».В качестве эпилога перескажу краткое содержание опуса. «Амазон» отправил мой заказ в виде посылки через «Почту России». Эта посылка попала не в то почтовое отделение, которое обслуживает мой адрес. Автоматические системы трекинга мне об этом не сообщили. Живые сотрудники в почтовых отделениях и на почтамте абсолютно не хотели решать мою проблему, а хотели только отделаться от меня путём волокиты и бюрократии. Ситуация разрешилась только после вмешательства единственной на всю «Почту России» неравнодушной сотрудницы, которая по чистой случайности оказалась рядом в момент моего визита на почтамт.»Автор Ростислав Чебыкин